Аксиологические основания рисков социального участия в условиях глобализации
Огородников А.Ю., Чурин В.В.

Статья рекомендована Т.В. Ершовой 18.09.2016.

Аннотация

Статья посвящена анализу сущности противоречий, характерных для процесса самоорганизации мировой суперсистемы на современном этапе ее развития. Акцент делается на фундаментальных антропологических и социальных рисках, обусловленных растущим рассогласованием между сущностными потребностями человека и социальными запросами на отдельные человеческие качества. Авторы раскрывают причины снижения социальной ответственности индивидов, все большей непреднамеренности в конструировании социальной реальности, предлагают стратегию преодоления противоречий глобализирующегося мира на основе становления иерархии ценностей, ядром которой выступают бытийные ценности.

Ключевые слова: глобализация, социальные риски, бытийные ценности, социальная активность.

В эпоху глобализации социальное пространство, воспринимаемое индивидом, расширилось до масштабов всего человечества. Актуальной средой обитания становится мировая система, а не отдельные общества, государства, регионы. Переживания социокультурных феноменов теперь вызваны не индивидуальным, а обобщенным опытом через полученную извне информацию. Человек стал воспринимать социальное бытие как сложное и недоступное для целостного представления. Проекция своих действий и решений на ставшее непонятным социальное пространство сопряжена с множеством непредвиденных последствий, которые повышают степень риска социального участия. В результате индивид отказывается от осмысления единства доступного для восприятия мира во всем его многообразии.

В то же время именно сегодня значительное антропогенное влияние на окружающий мир, сложность и интенсивность социального конструирования требуют от человека осмысленности действий, дискурсивной осведомленности и рациональной рефлексии многомерных процессов в их взаимосвязи, способности прогнозировать и последовательно проектировать свои действия в глобальном масштабе.

Многие мыслители современности подчеркивают жесткую зависимость индивида от техногенной и социально-экономической среды, управлять которой становится все сложнее. Эта среда, по их мнению, порождает непредвиденные риски, угрозы вплоть до гибели всего человечества. Образуется система «преступник–жертва», где в роли преступника выступает технологическая система, а в роли жертвы, то есть объекта, – человек–человечество. В этом мы видим принципиальную методологическую ошибку такого подхода. Возможно, в его основе лежит субъект-объектная дифференциация мира в рационализме западноевропейской мысли. Техногенная среда, мировая экономическая система, инфраструктура глобализации создается человеком, актуализирующим как объективную необходимость, так и субъективные потребности. В роли социального инженера здесь выступают лишь отдельные индивиды, но в роли воспроизводящей силы – все, кто участвует в глобализационном процессе. Человек становится жертвой техники, создавая условия, в которых потребность в технике оказывается центральной, а человек–человечество становится жертвой техногенной сферы, когда в иерархии ценностей материальное производство занимает вершинное положение. Таким образом, борьба разворачивается не между техногенной сферой и человеком, а за самого человека, способного к саморазвитию и саморефлексии на основе иерархии ценностей, соответствующей его сущности.

Рассмотрим фундамент противоречий, способствующих воспроизводству глобальных рисков, а затем обратимся к факторам их преодоления.

Противоречие между проектированием личностного и социального пространства возникает на стадии генезиса ценностей и коренится в убеждениях, мировоззрении, базовых социальных ориентациях индивида. Образуемая на их основе социальность позволяет определять, какие явления в социальном бытии соответствуют сущностным потребностям, наклонностям и стратегии самореализации индивида, соотносятся с личностным видением социальной реальности, а какие, напротив, представляют опасность для человека.

Погружаясь в индивидуальное бытие (учебу, профессиональное становление, рутинные дела и обязанности, регулярные контакты с окружением и др.), человек осмысливает объективный исторический процесс в наиболее абстрактной, расплывчатой форме. Динамика масштабных социальных процессов воспринимается как нечто отдельное от личной жизни, их маркеры вовремя не улавливаются, а ответственность кажется бессмысленной, т.к. не ощущается связь общезначимого с вектором частной жизни. Однако общественные процессы подспудно влияют на жизнь членов общества, требуя привести индивидуальное существование в соответствие требованиям истории. В этих условиях риск постановки недостижимых и бессмысленных жизненных целей увеличивается.

Такому поверхностному пониманию общественного развития, подмене субъектного, волевого социального участия конформистской включенностью могут способствовать как граждане, так и государство. Индивид отказывается от выдвижения долгосрочных стратегий и долгосрочного проектирования жизненного пространства на основе идеалов. Для личности снимается напряжение между ожидаемым должным, которое может и не наступить, и противоречивым сущим, но привычным бытием, в котором осмыслены основные стратегии адаптации и достижения успеха. В результате индивид пассивен в своем духовном развитии, в достижении высших потребностей, в том числе самореализации в самоорганизующихся структурах гражданского общества.

Социальная природа человека требует включенности в группу, поиска своего места в ней. Со временем формируется социальная вертикаль, представляющая собой набор идентичностей человека – индивидуальной, семейной, групповой, этнической, региональной, национальной, гражданской, цивилизационной, общечеловеческой. Идентификацию можно представить себе как процесс выхода индивида из своей внутренней замкнутости в окружающий мир, когда индивид осознает, что он является частью этого мира. Вначале ребенок переживает свою родственную связь с родителями, другими членами семьи, родственниками, затем, взрослея, отождествляет себя с людьми и природой того места, где он родился и живет, постепенно отождествление переходит на социальную группу, к которой он относится по своему рождению. С выходом в самостоятельную жизнь отождествление расширяется до общества, народа, государства, до человечества в целом.

Каждый уровень этой вертикали уже заключает в себе основные ценности, необходимые для формирования следующего уровня. Например, семейная идентичность способствует формированию конкретной семьи. Для этого необходимо выстроить границу с другими, выявив степень общности внутри группы. Отличия от других могут быть ранжированы и по-новому переработаны внутри следующего уровня – этнической идентичности. Она включает в себя не только кровнородственные связи (представление об общем происхождении), экономический и географический факторы, но и культурный элемент (общность языка и истории). Признаки и отличия этнических групп позволяют сформировать представление об общих свойствах для регионального самоопределения, и так далее. Определение себя, своей группы как части более широкой системы обеспечивает возможность более эффективного функционирования каждого отдельного элемента и системы в целом. Высшей ступенью развития социальной идентичности можно считать глобальное общество. Однако реализующаяся модель глобализации приводит к упрощению вертикали идентичностей. Формирование общечеловеческих черт отвечает лишь одному требованию – всеобщности, которая представляется максимально простой.

Общее для всех людей кроется в природе человека. Каждый из нас зависим от некоторых потребностей. Для удобства обратимся к пирамиде потребностей А. Маслоу, который выделял пять уровней человеческих потребностей. Физиологические и экзистенциальные свойственны человеку как представителю животного вида. Далее следуют социальные, т.е. потребность быть частью общества, и престижные, т.е. желание занять высокое место в группе. Венчает пирамиду Маслоу потребность самоактуализации. Именно верхняя ступень пирамиды отличает человека. Первые четыре уровня – это «дефецитарные» потребности, ведь животные, живущие стаями, также обладают потребностью быть в коллективе, а высокое положение в группе обеспечит им больше ресурсов. Но пятый уровень характеризует потребность роста, подлинно человеческую потребность. Для Маслоу самоактуализировавшийся человек постоянно находится в процессе самостановления, является частью социально-исторического процесса, привязан к культуре.

Попытка уравнять ценности по лекалам глобализации приводит к упрощению культурного многообразия, акцентирует внимание на «общечеловеческих» животных потребностях. Неслучайно в средствах массовой коммуникации культивируются сюжеты, потакающие страстям человека. Удовольствие становится главным мотивом деятельности. Искания цивилизационной самобытности и бытийного смысла оказываются сложны для восприятия массового зрителя, не имеют коммерческого успеха, а потому не интересуют глобальное общество.

В среде государственного управления также есть заинтересованность в индивидуальной пассивности и в расплывчатости моделей общественного устройства и идеалов. В этих условиях легче управлять, применяя простые технологии, проще прогнозировать результаты управленческого воздействия в краткосрочной перспективе, реализуя свои частные интересы, которые представляются как общезначимые. Снижается необходимость применения сложных методов социального управления. При этом индивид не способен четко оценить политические цели и программы из-за несформированности объективных критериев общественных потребностей. Опыт, традиции, социальные тренды врываются в личную жизнь только под воздействием сильных личностей, обладающих авторитетом, волей и социальной притягательностью. Соприкосновение частного и социального в условиях размытых идеалов привязано к отдельной проблеме, событию и происходит дискретно, не наполняя жизнь в целом общезначимыми смыслами.

В условиях глобализации данное противоречие усиливается, так как теперь необходимо осмыслить все многообразие мирсистемных процессов и сделать их «своими», понять степень, смысл и ценность причастности к этим процессам, чтобы повысить долю субъектного, ответственного и конструктивного участия. Неполнота охвата сознанием бытийных процессов опасно и для общества, и для индивида, поскольку приводит к социальной пассивности и даже к деструктивным действиям. Опасность заключается в риске упрощения системы под предлогом взаимопонимания, ради нивелирования социокультурных различий и отчуждения индивида от национальной культуры как «устаревшей», «не соответствующей духу» времени и принятия бессодержательной глобальной культуры.

Доминирующая теоретическая модель глобализации внедряет в массовое сознание упрощенный, поверхностный подход, в котором единство достигается стиранием различий, приведением восприятия мира к одной доступной для всех простой модели. Однако такое упрощение и унификация элементов системы делают ее не только неспособной к развитию, но и к адаптации, приводя институциональный порядок в состояние диссонанса с внешней средой, усиливая процессы не порядка, а хаоса. В результате стимулируется структурирование ценностей по двум уровням – актуальному, интегрирующему индивида в наличные социальные общности и процессы (взаимоподдержка, поддержание значимости и определенности социального участия), и латентному, связанному с устойчивой самоидентификацией личности, оценкой тождественности индивидуального и социального бытия, возможных масштабов самореализации в реальных социальных отношениях. Расхождения и противоречия между иерархиями ценностей этих двух уровней – фундаментальная причина неспособности управлять мирсистемными технологическими и социально-экономическими процессами.

Указанное противоречие затрагивает сущностные свойства человека: свободу принятия решений, чувство целостности и единства социальной общности, творческие способности субъектного конструирования социальной среды и в конечном счете способность осознавать мир как целое.

Во-первых, в условиях расширения степеней свободы социального участия конструировать социальное действие в соответствии с потребностями социума и индивида становится все сложнее. Способность выявлять всеобщие закономерности развертывания трендов социальных трансформаций основана на выработке внеситуативных критериев соответствия явлений окружающего мира сущностным потребностям человека и общества. Неразвитость этих критериев существенно повышает непредсказуемость социального участия, так как мешает представить процессы социальных изменений в их целостности, борьбу за господство в социальном пространстве. Например, воздействия, нацеленные на разрушение основ государственности, могут принимать различные формы – тысячелетней религиозной экспансии католической церкви, крестовых походов, средневековых ересей, религиозных и социально-экономических реформ, пугачевского бунта, восстания декабристов, революционных движений, обострения отношений между странами. Все эти события имеют общие корни, причины и цели.

Во-вторых, неспособность выстроить единую последовательность событий в целостный исторический процесс ведет к фрагментарности осмысления как исторического прошлого, так и современной социальной ситуации, что способствует возникновению очагов противоречий, поскольку каждое явление воспринимается, исходя исключительно из его формальных свойств и внешних проявлений. Усиливается слаборефлексируемое ощущение угрозы будущему, связанное с представлением о непредсказуемости социальной динамики. Русская философия всегда утверждала важность целостного подхода к исследованию мира, общества, любых отдельных явлений, установления связи частного события с фундаментальным процессом развития мира. Целостный подход предполагает не только разработку совершенной теории познания, преодоление узкого рационализма, господствующего в западной философии, но и понимание важности такого подхода с точки зрения бытия как отдельного человека, так и общества, государства в целом. Неспособность осмыслить преемственность социальных изменений опасна, поскольку создает неопределенность и непредсказуемость взаимодействий, ведет к нарастанию кризисов в различных сферах, затрудняет самоорганизацию системы. Гражданин оказывается открытым для манипуляции его сознанием.

В-третьих, когда жизнь характеризуется высокой динамикой, новизной, частой модернизацией повседневности, конструированием новых взаимодействий, человек может не замечать снижения субъектности социального участия, поверхностность включенности в институциональные процессы, в которых участвует множество агентов. Но поскольку социальность как активная деятельность по конструированию общества является одним из главных свойств человека, то со временем возрастает неудовлетворенность собой, окружающим пространством, возникает фрустрация и экзистенциальный вакуум. Социум начинает восприниматься как враждебная среда. Неудовлетворенность может приводить к деструктивным жизненным целям, таким как нарушение закона, месть, участие в радикальных движениях и т.д., или к их замещению на иррациональные формы жизнедеятельности (погружение в виртуальную реальность, вовлечение в антисоциальную субкультуру и т.д.). Этим объясняются те психологические состояния, когда потеря смысла жизни разрушает и смыслы повседневной деятельности, приводит к отчаянию, утрате желания жить.

В-четвертых, одним из коренных ценностных противоречий является противоречие в распознавании социальных ценностей и прогнозировании развития общества. В общественном сознании постоянно возникает противоречие между тем, что объективно необходимо обществу и интерсубъективно осмысливается социальными группами (объективные потребности), поскольку сегодня не существует методологии выявления социальных ценностей в чистом виде, без личностной или групповой интерпретации. Например, в России существует объективная необходимость сильной личности во власти, которая бы имела приоритет перед любыми управленческими структурами. Но эта потребность входит в противоречие с демократическими принципами, кристаллизованными в ценностных ориентациях многих личностей и групп. Между тем интуитивно большинство граждан понимает такую необходимость, но не осознает ее как общественную потребность.

Преодоление указанных противоречий предполагает выработку у агентов самоорганизации мировой социальной системы новых качеств: способности видеть в каждом явлении его многомерность, противоречивость, вскрывать латентные смыслы локальных явлений, осознавая их связь с глобальными процессами. Такое видение мира мы назвали бытийным сознанием, т.е. сознанием, охватывающим всю целостность бытия и позволяющим человеку оценивать реальность, исходя их этих масштабов. Бытийное сознание выступает как методология осмысления социальных процессов различных уровней, а его развитие позволяет преодолеть множество системных противоречий глобализации, в том числе несовместимость частей мирового сообщества в процессе интеграции. Имеется в виду интеграция на основе бытийного сознания, объединение людей вокруг бытийных ценностей на основе уважения и интереса в противоположность подавлению, упрощению или толерантности (терпеть, но не понимать и признавать). Разнообразие смыслов, множественность оценок и подходов к мирсистемной интеграции не противоречат сохранению уникальности личности и ее социокультурного пространства, а расширяют многообразие системы, не нарушая ее целостности. Создается органичный институциональный порядок, объединенный вокруг единого представления о сущности развития, включающего разнообразные формы его частного проявления. Осознание своей сопричастности историческому процессу, расширение границ ответственности – от семьи до общества в целом, от собственной деятельности до консолидации группы вокруг значимых целей – возможно только при условии развития бытийного сознания, стимулируемого интериоризацией бытийных ценностей.

___________________________________________

ОГОРОДНИКОВ Александр Юрьевич

Кандидат философских наук, доцент кафедры философских и социально-экономических дисциплин Московского государственного юридического университета

им. О.Е. Кутафина

ЧУРИН Владимир Владимирович

Кандидат философских наук, доцент кафедры социальной и педагогической информатики Российского государственного социального университета