Общество знаний: посткапиталистическая перспектива России
Алексеева И. Ю.

Аннотация. Идеи общества знаний и экономики знаний взаимосвязаны с идеей посткапитализма как социально-экономической системы. Тема грядущего общества знаний, сопряженная с «открытием» того обстоятельства, что передовые общества Запада больше не являются капиталистическими, но находятся в стадии посткапитализма, приобретает особое звучание в современной России. В рамках обсуждения темы формирования инновационной культуры уместен вопрос о роли российских ученых в создании новых культурных комплексов, меняющих понимание мира человеком и социальную практику. Понятия общества знаний и информационного общества тесно связаны, но не тождественны. Понятие общества знаний содержит характеристики, относящиеся не только к развитию информационно-коммуникационных технологий, но, в принципе, любых других технологий. С конвергентным развитием нано-, био-, инфо-, когнитивных и социогуманитарных технологий связана перспектива новой технологической революции и формирования общества знаний как «НБИКС-общества».

Ключевые слова: общество знаний, посткапитализм, информационное общество, инновации, социум, экономическое развитие, наука, инновационная культура, программы поведения.

Выражения «общество знаний» и «общество знания»1 все чаще используются социологами, экономистами, теоретиками менеджмента для осмысления процессов, происходящих в хозяйственной и политической жизни, в информационной сфере, в структурах образования и науки, в отношениях внутри организаций и между организациями. Общество знаний приобретает черты нового социального идеала, определяющего направленность стратегий и программ региональных, национальных и международных структур. В опубликованном ЮНЕСКО докладе с показательным заглавием «К обществам знания» утверждается: «Сегодня общепризнано, что знание превратилось в предмет колоссальных экономических, политических и культурных интересов настолько, что может служить для определения качественного состояния общества, контуры которого лишь начинают перед нами вырисовываться» [1, с. 7].

Идею общества знаний нередко связывают с именем П. Дракера, знаменитого теоретика менеджмента. В 60-х годах XX века подобные идеи высказывали Ф. Махлуп, Д. Белл, Р. Лэйн и другие авторы. Однако предметом широкого общественного интереса идея общества знаний как общества будущего становится лишь в 90-х [2]. «От капитализма к обществу знания» (“From Сapitalism to Knowledge Society”) – так называется первая глава книги П. Дракера² «Постэкономическое общество», вышедшей в свет в 1993 году и вскоре переведенной на многие языки. В этой работе представлен своеобразный итог многолетних исследований автора. (Первая книга Дракера – «Конец экономического человека» – была опубликована еще в 1939 году). Подчеркивая социопорождающую роль знания, Дракер характеризует знание не просто как силу, но как силу, способную создавать новое общество. «Пожалуй, нынешнее общество еще преждевременно рассматривать как «общество знания»; сейчас мы можем говорить лишь о создании экономической системы на основе знания… Однако общество, в котором мы живем, определенно следует характеризовать как посткапиталистическое», – пишет он [3]. Посткапитализм, по Дракеру, наступил тогда, когда знание, служившее прежде одним из видов ресурсов, стало главным ресурсом, а земля, рабочая сила и капитал стали играть роль сдерживающих, ограничивающих факторов.

Тема грядущего общества знаний, сопряженная с «открытием» того обстоятельства, что передовые общества Запада больше не являются капиталистическими, но находятся в стадии посткапитализма, приобретает особое звучание в современной России.

Экономические преобразования 90-х годов XX века происходили здесь под лозунгами утверждения капитализма как единственно правильной системы, позволяющей стране вернуться в лоно мировой цивилизации. Экономические идеологи, взявшие на себя роль проводников в мир благополучного Запада, поставили во главу угла частную собственность и свободный рынок. Мерилом всех (или почти всех) возможностей и достижений стали деньги. Надеждам общества на то, что приватизация государственной собственности и широкое распространение рыночных отношений обеспечат в кратчайшие сроки экономический подъем, повышение уровня жизни (не единиц, а масс!), развитие промышленности и науки, не суждено было сбыться. Обществу потребовались объяснения происшедшего, и таких объяснений было предложено множество. Среди них – как ссылки на незавершенность реформ, невозможность обеспечить чистоту капиталистического эксперимента из-за действий некомпетентных чиновников и неправильного поведения населения, так и утверждения о том, что России нужно было не отказываться от социалистической экономики, а совершенствовать ее. Подобные мотивы, постоянно воспроизводящиеся в дискуссиях о постсоветском опыте и перспективах страны, рискуют надоесть и публике, и самим участникам дискуссий.

Ситуация меняется, если мы принимаем (пусть не в качестве несомненного, но хотя бы в качестве имеющего основания) взгляд на США и страны Западной Европы как на оставившие капитализм в прошлом и движущиеся к обществу знаний. Вопрос о том, что понимать под капитализмом, в данном случае вполне правомерен, однако этот вопрос – не главный. Главное – идея знания как основной движущей силы экономического и социального развития. Тем, кого вдохновляет эта идея, не обязательно разделять Дракеров взгляд на знание, как непременно вписываемое в контексты рыночной экономики или как минимум обладающее практической полезностью. Можно выстраивать собственную концепцию общества знаний, признающую и важность знаний, практическая полезность которых не ясна, и культурные измерения знания. Делать это – не значит отрицать актуальность прикладных исследований, направленных на усовершенствование систем и методов управления, как в бизнесе, так и в некоммерческих организациях – государственных и негосударственных. Напротив, такие исследования остро необходимы в России, перспективу выживания которой не случайно связывают в последние годы с перспективой создания эффективной национальной инновационной системы.

Посткапиталистические мотивы в «Концепции 2020»

«Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года» [4] имеет все основания быть прочитанной как документ «посткапиталистической» направленности. Авторы исходят из того, что капитализм в стране в основном построен и настало время для «инновационного социально ориентированного типа экономического развития». Это предполагает превращение инноваций в ведущий фактор экономического роста, повышение производительности труда, резкое увеличение как числа предприятий, осуществляющих технологические инновации, так и доли инновационной продукции в объеме выпуска, опережающее развитие человеческого потенциала.

Будущее России разработчики стратегии связывают не только с добычей полезных ископаемых, но и с созданием конкурентоспособной экономики знаний и высоких технологий. Определение «экономики знаний и высоких технологий» дается перечислением составляющих ее сфер деятельности и секторов хозяйства. К таковым отнесены «сферы профессионального образования, высокотехнологичной медицинской помощи, науки и опытно-конструкторских разработок, связи и телекоммуникаций, наукоемкие подотрасли химии и машиностроения».

Какими видятся в этом контексте перспективы фундаментальной науки? Не применим ли к России подход, сформулированный в отношении развивающихся стран и предполагающий, что формирование инновационной системы в этих странах возможно без развития здесь фундаментальной науки? Кстати, авторы упомянутого выше доклада ЮНЕСКО решительно против такого подхода. «Инновационная система предполагает взаимодополняемость фундаментальных исследований и внедрения технологических нововведений, – утверждают они. – Однако раздается множество голосов в поддержку идеи о том, что развивающиеся страны нуждаются в прикладных, а не в абстрактных фундаментальных исследованиях. Правда трудно понять, например, каким образом страна или группа стран могут вести исследования в сфере биотехнологий, не располагая учреждениями, занимающимися фундаментальной биологической наукой» [1, с. 108].

Заметим, что отношение к фундаментальной науке как непозволительной роскоши находит сторонников и в современной России – как среди чиновников государства, так и среди сотрудников научных учреждений. Своеобразие ситуации в нашей стране в сравнении с ситуацией в странах, относимых к категории «развивающихся», определяется фактом наличия фундаментальной науки. Там, где таковая отсутствует, суть вопроса состоит в следующем: стоит ли стремиться к тому, чтобы фундаментальная наука в стране появилась? В России, унаследовавшей от СССР фундаментальную науку, суть вопроса иная: стоит ли стремиться к тому, чтобы фундаментальной науки в стране не стало? Именно это – суть вопроса, облекаемая, как правило, в более мягкие формулировки. Когда процессы разрушения и обветшания национального научного комплекса (действительно имеющие место) используются как основание для вывода «Лучше никакой науки, чем такая», это свидетельствует о примитивизированном покупательском подходе, не учитывающем ни сложности феномена науки, ни перспектив развития страны. Не допустить исчезновения российской науки – значит создать условия и стимулы для превращения научного комплекса с теми (во многом неудовлетворительными) [5] свойствами, которыми он обладает сегодня, в научный комплекс со свойствами желаемыми. Решение этой задачи требует производства новых знаний о науке и о среде, в которой наука функционирует, и эффективного практического применения этих знаний.

«Концепция 2020» содержит формулировки о необходимости формирования мощного научно-технологического комплекса, который обеспечивал бы достижение и поддержание лидерства России в научных исследованиях и технологиях по приоритетным направлениям; о необходимости повысить эффективность фундаментальной и прикладной науки, объединяемых под общим названием – «сектор генерации знаний». В XXI веке «сохранительная» политика в отношении российской науки представляется неоправданной. В тексте Концепции обращено внимание на такие, отмечаемые и в науковедческих работах, тенденции, как «постепенная утрата созданных в предыдущие годы заделов, старение кадров», «снижение уровня исследований», «слабая интеграция в мировую науку и мировой рынок инноваций», «отсутствие ориентация на потребности экономики». Очевидно, речь должна идти о создании благоприятных условий для развития науки, о стимулировании исследований и разработок.

Проблема формирования инновационной культуры

Исследование, изобретение, внедрение нового в практическую деятельность (производство и предложение интеллектуальной или материальной продукции, пользующейся общественным спросом), наконец, получение той или иной формы признания (возможно, в виде дохода от продажи продукции) – составляющие инновационного цикла, в который может быть вовлечено множество людей и организаций. «Ученый», «изобретатель», «предприниматель» – условные (весьма условные!) обозначения основных типов деятелей, чьи интересы и результаты работы должны достигать той степени соответствия, которая делает возможной инновационное развитие. Если «изобретателя» не интересуют исследования, а «предпринимателя» не интересуют изобретения, судьба «исследователя» ставится под вопрос. Однако сегодня способность к инновациям признается условием конкурентоспособности, а сопротивление инновации – феноменом, который следует изучать, чтобы найти способы его преодоления.

Кросскультурные исследования показывают, что российские студенты относятся к инновациям не менее позитивно, чем студенты канадские, а индекс инновативности личности у российских студентов выше, чем у студентов из США [6, с. 21 – 22.]. Вряд ли подобные качества характеризуют лишь нынешнее поколение учащейся молодежи. Творчество – одна из основных ценностей русской культуры, официально провозглашалась ценностью культуры советской. Однако и повседневный опыт, и статистика неумолимо свидетельствуют: по показателям инновационной активности Россия отстает не только от стран Запада, но и от бывших социалистических стран.

Инновационное развитие предполагает конвертацию идей и разработок в конечные продукты, а дело это далеко не простое. Не случайно говорят, что между идеей и ее реализацией лежит «долина смерти», которую нужно преодолеть [7].

Системное рассмотрение проблем формирования культуры инновационной должно, по-видимому, опираться на некоторую общую концепции культуры. Здесь может оказаться полезной развиваемая В.С. Степиным трактовка культуры как системы надбиологических программ человеческой деятельности, поведения и общения. Данная трактовка предполагает, что культурообразующие программы не являются неизменными, но исторически развиваются, не существуют в отрыве от многообразия знаний и навыков, норм и идеалов, образцов деятельности и поведения, социальных целей и ценностей, но представлены ими. В системе культуры выделяются три уровня программ – устаревшие («реликтовые»), современные и новаторские. Новаторские программы представлены в знаниях о закономерностях изменений объектов, еще не включенных в сферу практического освоения, в новых приемах и методах интеллектуальной деятельности, в новых общественных идеалах и в нравственных поступках, которые в будущем могут стать эталонами поведения. «Инновации культуры, выступая как предвестники будущих форм общественной жизни, вместе с тем оказывают активное воздействие на социальную сферу, в которой они возникают, – пишет В.С.Степин. – …Возникающие культурные комплексы способны по-новому организовать уже существующие элементы культуры, внести изменения в сложившиеся формы и способы осмысления и переживания мира человеком и таким путем оказать влияние на породившую их социальную практику» [8, с. 30].

Опираясь на такое понимание культуры, мы закономерно ставим вопрос: какие программы поведения людей способствуют инновационному развитию в современной России и какие препятствуют такому развитию? Что представляют собой новые культурные комплексы, определяющие движение к будущему обществу знаний? Какова роль российских ученых в формировании культурных комплексов, меняющих понимание мира человеком и социальную практику? Создаются ли в сфере науки и образования новаторские культурные программы, принимаемые обществом?

В данном контексте заслуживает внимания продвигаемая В.Е. Лепским идея разработки субъектно-ориентированных технологий обеспечения инновационных процессов. Речь идет о «высоких гуманитарных технологиях», необходимых на разных уровнях принятия решений в разных сферах общества. «Очевидно, что в решении стратегических вопросов инновационного развития, – пишет В.Е.Лепский, – должен быть задействован коллективный интеллект, мощные, как правило, распределенные аналитические и экспертные системы. Точные прогнозы в экономической и научно-технической сфере, объективная информация об исследованиях и разработках, развитая практика независимой экспертизы – все это средства реального влияния на инновационные процессы и управления ими» [9, с. 129]. Не лишено оснований и утверждение этого автора о том, что в России сегодня речь должна идти о «мирововоззренческой революции в массовом сознании», не последнюю роль в которой призваны сыграть СМИ. Подчеркнем, что проблема формирования инновационной культуры выходит далеко за пределы экономической науки и требует профессионального внимания представителей самых разных областей знания – гуманитарных, технических, естественных.

Общество знаний, информационное общество и «НБИКС-революция»

Общество знаний можно охарактеризивать как динамично развивающееся общество, качественное своеобразие которого определяется действием совокупности факторов, включающей следующие: 1) широкое осознание роли знания как условия успеха в любой сфере деятельности; 2) наличие (у социальных субъектов разного уровня) постоянной потребности в новых знаниях, необходимых для решения новых задач, создания новых видов продукции и услуг; 3) эффективное функционирование систем производства знаний и передачи знаний; 4) взаимное стимулирование предложения знаний и спроса на знания (предложение стремится удовлетворять имеющийся спрос на знания и формировать спрос); 5) эффективное взаимодействие в рамках организаций и общества в целом систем/подсистем, производящих знание, с системами/подсистемами, производящими материальный продукт.

Так понимаемое общество знаний предполагает экономику знаний, однако не сводится к ней. Потребность в новых знаниях имеется не только в экономике, но и во всех сферах деятельности людей. Производство и передача знаний осуществляется не только в рыночных контекстах, но и вне таковых. Процессы коммерциализации науки, культуры, образования – реальность, однако эти процессы затрагивают лишь отдельные аспекты и фрагменты таких областей. Значительная доля информационной продукции, производимой в обществе знаний, становится общественным достоянием, вознаграждение ее создателям осуществляется не на коммерческой основе, оно может быть символическим, а то и вовсе не иметь денежного выражения. Тем не менее, использование понятий спроса и предложения для осмысления ситуации в подобных областях следует признать полезным – хотя бы потому, что оно гарантирует выход за рамки отношения «творческая личность и Бог», побуждая соотносить деятельность творческой личности с интересами и потребностями других людей.

Потребность в образовании, переподготовке, в дополнительном образовании, в «образовании на протяжении всей жизни» – одна из основных потребностей человека в обществе знания. Удовлетворение такой потребности может быть преимущественно делом рынка, но не менее правомерны и варианты, когда основную часть расходов на образование берут на себя государство и общественные организации.

Чем отличается общество знаний от информационного общества? Иногда говорят, что информационное общество – стадия в развитии общества постиндустриального, а за информационным обществом следует общество знаний. Объяснить такой способ «упорядочения» можно, по-видимому, тем, что широкую известность соответствующие идеи приобретали именно в такой последовательности. Однако выдвинуты все эти идеи были почти одновременно, а осмысливаемые с их помощью социальные, технологические и экономические процессы тесно переплетены между собой.

Характерной чертой информационного общества принято считать высокий уровень развития компьютерной техники, информационных и телекоммуникационных технологий, наличие мощной информационной инфраструктуры. Отсюда – такая важная черта информационного общества, как увеличение возможностей доступа к информации для всё более широкого круга людей. Наконец, практически все концепции и программы развития информационного общества исходят из того, что информация и знания становятся в информационную эпоху стратегическим ресурсом общества, сопоставимым по значению с ресурсами природными, людскими и финансовыми.

Трудно представить себе эффективно функционирующие системы производства и передачи знаний без развитых информационно-коммуникационных технологий, мощной информационной инфраструктуры, делающей возможным доступ к информации и знаниям для всё более широкого круга людей. Роль информации как стратегического ресурса в обществе знаний несомненна. Учитывая все это, можно утверждать, что общество знаний обладает всеми характеристиками информационного общества.

Вместе с тем, понятие общества знаний не тождественно понятию информационного общества. Ведь содержание первого понятия включает характеристики, относящиеся не только к развитию информационно-коммуникационных технологий, но, в принципе, к развитию любых других технологий и областей деятельности. В последние несколько десятилетий уровень развития компьютерных и коммуникационных технологий воспринимался (оправданно или нет – особый вопрос) как показатель научно-технического и промышленного развития той или иной страны в целом и даже как показатель демократичности общества. Нельзя исключить, что в будущем подобную роль станут выполнять другие технологии. В последние годы все больше говорят о феномене НБИКС– конвергенции нанотехнологий, биотехнологий, а также информационных, когнитивных и социогуманитарных технологий. Быть может, имеет смысл подумать о том, что могло бы представлять собой НБИКС-общество?

Конвергентное развитие нано-, био-, инфо-, а также когнитивных наук и технологий способно привести к таким изменениям в характере общества и природе человека, которые сегодня представляются просто фантастическими. Создание новых (в том числе гибридных, состоящих из органических и неорганических субстанций) материалов и устройств, управление биологическими процессами на молекулярном уровне, раскрытие тайн работы мозга, появление «сильного» искусственного интеллекта, – все это предполагает формирование нового социально-технологического уклада, характеризующегося не только возросшим уровнем развития науки и техники, новыми отраслями экономики и способами организации производства, но и новыми формами социальности, ценностными ориентирами, новым пониманием сущности и природы человека.

Насколько возможно предвидеть грядущие изменения? Может ли общество подготовиться к ним? Как зависит наше будущее от действий тех или иных лиц, групп, организаций? Как оно зависит от нас самих? Обсуждение подобных вопросов в литературе «нулевых» представляет спектр подходов, методологий и жанров. Здесь мы находим и описание имеющихся тенденций, дополняемое попытками спрогнозировать их развитие в будущем, и оценки потенциала научно-технологических направлений, и формулировки этических проблем различного уровня – от касающихся конкретных способов регуляции использования ГМО до радикально расширяющих философские представления о человеке и человечности. Научный анализ и обоснованный прогноз, мысленные эксперименты и игра воображения, рождающая фантастические образы будущего, академический текст и публицистика, отвлеченные рассуждения и разработки политических стратегий – все это представлено не только в разных публикациях, образующих упомянутый спектр, но нередко – в рамках одной статьи или книги.

Одна из наиболее авторитетных и часто цитируемых работ по данной тематике – подготовленный Национальным научным фондом (США) доклад «Конвергирующие технологии для улучшения человеческой функциональности. Нанотехнологии, биотехнологии, информационные технологии и когнитивная наука» под ред. М. Роко и С. Бэйнбриджа [10]. Доклад представляет в высшей степени оптимистический взгляд на перспективы использования технологий во благо человека и общества (с оговорками о должном внимании к этическим вопросам и общественным потребностям). Критики характеризуют доклад как «пропагандистский», представляющий «мечтания» о лекарстве от всех болезней, гарантированном экономическом росте и человеческом счастье. Вместе с тем, даже они усматривают в подобного рода работах приглашение социальных наук к анализу «технобудущего», к обсуждению вопроса о том, как, кто и в каких условиях конструирует будущее и управляет им [11]. В последние годы наблюдается значительный рост интереса философов и социологов науки и техники в США, Великобритании и Германии к социально-антропологическим аспектам развития нанотехнологий и НБИК. Появились первые публикации российских философов по этой тематике [12].

Очевидно, сегодня мы можем говорить лишь о начале осмысления с позиций социально-гуманитарных наук феномена НБИК-конвергенции и ее последствий для человека и общества. Вместе с тем, необходимость такого осмысления очевидна. Запрос на участие социально-гуманитарного знания в конвергентном научно-технологическом развитии находит выражение и в том, что к аббревиатуре «НБИК» добавляется буква «С», – означающая социогуманитарные технологии [13]. Речь идет не только о гуманитарной составляющей когнитивных исследований и разработок. Новая технологическая революция открывает возможности для полноценного участия социогуманитарных наук в конвергенции знаний и технологий, в том числе – и за счет развития «технологической компоненты» социально-гуманитарного знания. Следует подчеркнуть, что такое развитие будет означать серьезные изменения в характере самого гуманитарного знания, стимулировать интегративные процессы в областях, где специализация достигла к настоящему времени весьма высокой степени.

Литература

1. К обществам знания. Всемирный доклад ЮНЕСКО. Париж: Издательство ЮНЕСКО, 2005.

2. См., напр.: Mansell R., When U. Knowledge Societies: Information Technology for Sustainable Development, N.Y., United Nations Commission on Science and Technology for Development, Oxford University Press, 1998.

3. Дракер П. Посткапиталистическое общество // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л.Иноземцева. М.: Academia. 1999. С. 71 (Перевод выполнен по изданию: Drucker P.F. Post-Capitalist Society. N.Y., Harper-Collins Publishers, 1995).

4. «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года» утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 17 ноября 2008 г. № 1662-р.

5. См., напр.: Семенов Е.В. Сфера фундаментальных исследований в постсоветской России: невозможность и необходимость реформ // Информационное общество. 2007. №№ 1-2.

6. См: Лебедева Н.М., Ясин Е.Г. Культура и инновации: к постановке проблемы // Форсайт. №2(10). 2009.

7. См., напр.: Форум «Стратегия 2020». А. Ильницкий: «Нужно преодолеть «долину смерти» между идеей и реализацией»//er.ru/2020/text.shtml?18/8210,110347 (дата обращения 25.02.2011).

8. Степин В.С. Философская антропология и философия науки // М.: Высшая школа, 1992.

9. Лепский В.Е. Субъектно-ориентированный подход к инновационному развитию. М.: Когито-Центр, 2009.

10. Converging Technologies for Improving Human Performance. Nanotechnology, Biotechnology, Information Technology and Cognitive Science. NSF/DOC-sponsored report. Ed. by M. Roco and W.Bainbridge. Dordrecht: kluwer Acad. Publ., 2003.

11. Kearns M., Macnagten Ph. Introduction: (Re)imaging nanotechnology // Science as culture. L., 2006. Vol. 15. No 24.

12. См.: Аршинов В.И., Горохов В.Г. Социальное измерение НБИК-междисциплинарности // Философские науки. 2010. № 6.

13. См.: Ковальчук М.В.Конвергенция наук и технологий - прорыв в будущее // Российские нанотехнологии. Т. 6. №№ 1-2.

СНОСКИ

¹ И единственное, и множественное число слова «знание» в этих выражениях одинаково законны. Предпочтение того или другого может быть обусловлено вкусом автора, контекстом рассмотрения, желанием акцентировать характеристики единства или разнообразия, выступающие на первый план в анализируемой ситуации. Русское «общество знаний» (как и «общество знания») соответствует английскому «knowledge society».

² Питер Фердинанд Дракер (Peter Ferdinand Drucker; 1909-2005) - экономист, публицист, педагог, один из самых влиятельных теоретиков менеджмента XX века. Сформировал теорию о глобальном рынке. Автор концепции "информационного работника". - Источник: ВИКИПЕДИЯ.

В русских текстах его фамилия иногда изображается как "Друкер". - Примечание. ред.

____________________________

Алексеева Ирина Юрьевна - доктор философских наук, ведущий научный сотрудник

Института философии РАН