Роберт Кан: эксклюзивное интервью журналу «Информационное общество»
Unknown Author

Роберт Кан (Robert Kahn) — изобретатель протокола TCP, совместно с Винтоном Серфом (Vinton Сerf) — изобретатель протокола IP, благодаря чему считается одним из «отцов интернета». В 1986 г. перешел на работу в Корпорацию национальных исследовательских инициатив (Corporation for National Research Initiatives, CNRI) и в настоящее время возглавляет ее.

Беседу вела главный редактор журнала «Информационное общество» Татьяна Ершова.

Редакция русского перевода интервью: Т.Ершова, Ю.Хохлов.

Т.Ершова: Каково Ваше отношение к многоязычным доменным именам — существует ли компромисс между растущим числом «интернавтов» и утратой lingua franca¹?

Р.Кан: Потребность в многоязычии, как мне кажется, фундаментальна и глубока. Долгое время основным содержанием нашей работы был просто цифровой контент, но поскольку в мире существует много разных языков, нам, в конечном счете, придется решать проблему многоязычия в интернете, и она может оказаться сложнее, чем мы себе это представляли вначале.

Введение в действие многоязычных доменных имен связано не только с какими-то техническими вопросами (я не буду на них останавливаться, так как уверен, что Вы знакомы с большинством из них), но и с некоторыми аспектами доверия во всей этой деятельности. Допустим, кто-то хочет послать мне электронное письмо с цитатой, которую я смогу посмотреть и прочитать. Мне было бы удобнее просто «кликнуть» на ее английскую версию, чем видеть ее на каком-то иностранном языке. Если текст будет мне понятен по-английски, я не стану ломать голову над тем, какая программа была использована для его перевода и соответствует ли этот текст оригиналу. Но возможность проверить то, с чем мы имеем дело в этом многоязычном мире, важна, и она окажется намного более важной, чем это можно сейчас себе представить. Я не знаю, как решить все эти проблемы, и не думаю, что сегодня кто-либо еще может дать четкие ответы на все возникающие вопросы. Я предполагаю, что появятся определенные организации, которые будут играть ключевую роль в обеспечении доверия внутри всего этого механизма. Вероятно, если бы в интернете было всего около сотни людей, можно было бы просто создать закрытую среду, в которой использовался бы какой-то один язык, и тогда не надо было бы ни о чем беспокоиться. Но все так взаимосвязано …

Думаю, мы неизбежно столкнемся с этой проблемой. Собственно, мы уже с ней сталкиваемся. Причем представление материалов на разных языках уже не вызывает технических трудностей. UTF-8, кажется, полностью отвечает условиям всех систем, которые сейчас поддерживаются, но добиться доверия к этому, понимания и широкого использования, — это уже совершенно другое дело.

Роберт Кан и Татьяна Ершова

Т.Ершова: Что вы думаете о широко обсуждаемом возможном переходе управления интернетом от ICANN²

к международной организации под эгидой ООН?

Р.Кан: Вы говорите «широко обсуждаемом»… Дело в том, что есть разные точки зрения, представленные разными сторонами, вовлеченными в работу с интернетом. Безусловно, нет единого мнения о том, что должно происходить. Я думаю, преобладает представление о том, что интернет неплохо работает, что нынешние структуры вполне справляются, и мы не должны пытаться чинить то, что, по сути, еще не сломалось. Но такая позиция приводит к игнорированию латентных проблем, о которых я, конечно, знаю, и думаю, что Вы тоже знаете, раз прозвучал такой вопрос. Это проблемы доверия к уже созданным надзорным структурам и новым, которые могут понадобиться, чтобы мы могли идти вперед. Хотя интернет и существует во многом за счет инвестиций со стороны американского правительства, с которым я сам плотно работал на самых ранних стадиях развития Сети, мы потратили очень существенное количество времени и сил на то, чтобы он вышел из-под контроля правительства и внедрился в частный сектор. И я думаю, что наши успехи в этом превзошли самые смелые мечты. Сегодня связь интернета с правительством США минимальна, и мне кажется, что единственный оставшийся вопрос — это надзорная функция ICANN в условиях, когда пользователем интернета практически стал каждый. И сегодня многие занимаются решением этого вопроса.

Честно говоря, проблемы, которые затрагиваются в связи с этим, не кажутся мне ключевыми. К примеру, сегодня у нас есть система доменных имен (DNS³), которая встроена во многие приложения. Является ли она лучшей? Отнюдь нет. Моя организация занималась созданием технологии, которая кажется мне гораздо лучшей, но преобладание системы доменных имен практически во всех сегментах интернета делает ее существенной частью того, что сейчас действительно работает. Создание некоей альтернативы не означает, что нужно отказаться от системы доменных имен. Она будет и должна работать до тех пор, пока остаются унаследованные приложения, зависящие от нее. Если мы перейдем к чему-то новому, то новые приложения будут зависеть от новых устройств, и мы получим ситуацию, аналогичную той, когда люди покупают новое программное обеспечение, которое не работает на старых компьютерах, а имеет новые применения и функциональность. Поэтому мне кажется, что нам необходимо в первую очередь сосредоточиться на тех вещах, которые действительно важны для управления использованием интернета и движения вперед. Это не вопрос «ICANN» или «не-ICANN». Я уверен, что всегда можно правильно определить роли. Возьмем, например, ООН: она создавалась таким образом, чтобы обеспечить определенный уровень доверия со стороны многих стран. Если ООН справляется с этими функциями, то какой смысл в реорганизациях? Я, к примеру, не могу сказать, каковы должны быть эти функции, так как не являюсь экспертом в этой сфере. Возможно, об этом должны сказать государства — члены ООН, но они совсем не обязательно придут к общему мнению, и это естественно. Возможно, они остановятся на решениях, которые уже существуют, возможно, появятся какие-то новые предложения, и тогда мы будем им следовать.

Что самое интересное в интернете, причем уже много лет, так это инновации. Я не думаю, что мы можем загадывать, каковы они будут в дальнейшем, но могу предположить, что вы будете неправы, если сочтете, что будущее интернета определяют сегодняшние инновации. Наше будущее зависит от того, что было сделано 5, 20, 30 лет назад.

Т.Ершова: Каким образом можно сохранить прагматизм и эффективность текущей системы управления, в центре которой находится ICANN, и одновременно создать глобальную и, как считают некоторые, более легитимную нормативную базу для управления использованием интернета?

Р.Кан: Этот вопрос затрагивает много тем и содержит некоторые допущения. Когда люди начинают думать об интернете, они действительно приходят к осознанию этого феномена. Они понимают, что «управление» — это не самый подходящий термин, хотя именно он чаще всего используется. Потому что интернет, как и общество, имеет много разных составляющих, много разных режимов владения, много самых разных целей, и все это как-то должно работать вместе.

Когда вы смотрите на какую-то сеть, вы видите, что ею кто-то владеет и использует для оказания каких-то услуг в рамках своей компании — возможно, на коммерческой основе, а может быть, и без извлечения прибыли, и все это взаимосвязано. Если вы посмотрите на то, что является сферой ответственности ICANN, вы увидите, что она контролирует и распределяет доменные имена, IP-адреса и некоторые параметры протокола. Кто-то должен это делать, но это лишь малая часть тех вопросов, которые надо решать. ICANN никуда не направляет трафик, не управляет маршрутизаторами, не общается с пользователями, не предоставляет приложения, а ведь все это и есть живая кровь интернета.

Сейчас многие делают акцент именно на проблеме DNS, при этом разногласий в том, как работать с IP-адресами, почти нет. Часто приходится слышать разговоры о том, что необходимо избавиться от унифицированных идентификаторов ресурсов⁴, потому что и без них все может работать эффективно, особенно когда денег не так много. Доменная система — это нечто другое, но это часть одной большой мозаики. Почему надо сосредотачиваться на маленьком кусочке только из-за того, что кто-то думает, что именно в этом вся суть? Лично я не считаю это критичным. Можно построить в интернет-среде системы, которые существовали бы параллельно системе доменных имен. В частности, мы предлагаем одну такую систему, основанную на использовании технологии под названием «система меток»⁵, которую мы считаем намного более эффективной, чем DNS. Чем больше мы работаем и создаем новое на базе DNS, тем потом труднее будет перейти на более мощные и эффективные механизмы идентификации. Так что я полагаю, что ICANN во всем этом контексте — ложная цель. Люди следует ей, потому что она им понятна, и они думают, что она является решающей, но я вижу в ней лишь один из многих вариантов.

«Система меток» — это не просто продукт, который мы продаем, это возможность, которую мы делаем доступной через интернет, чтобы каждый мог ею воспользоваться. В вашей стране, да и в любой стране мира, вы используете в основном систему доменных имен, но кто-то может сказать: «А что, давайте перейдем на лучшую технологию, но продолжим использовать только систему доменных имен». Я думаю, что так поступать было бы неправильно, но это выбор, который делают люди. При этом важно то, что есть другая технология взамен технологии DNS. Система доменных имен — это лишь один из способов адресации, а их может быть много, и все они могут существовать параллельно. Главное, что нам нужно, — это эффективность и механизм для решения проблем.

Т.Ершова: Возможно ли, по Вашему мнению, создания глобальной нормативной правовой основы для борьбы с «темной стороной» интернета (например, спамом, детской порнографией, киберпреступностью и терроризмом)? Какие механизмы, инструменты и технологии необходимы для повышения уровня безопасности и чистоты интернета?

Р.Кан: Это та область, где, по моему мнению, особенно важно международное сотрудничество. Каков правильный механизм для координирования этих процессов, я не знаю. Это, вероятно, хорошая тема для дискуссий между всеми заинтересованными сторонами. То, что Вы перечислили, я бы отнес к разным категориям. Давайте разберем некоторые из них, причем я, если Вы не возражаете, позволю себе некоторую провокационность.

Никому не нравится, что в интернете так много спама: возможно, мы подходим к такой точке, где спамом оказывается уже 90 % всей входящей электронной корреспонденции. Есть простой способ борьбы с этим явлением, а именно, введение платы за каждое посылаемое сообщение. Если такое решение поможет остановить потоки спама, его можно считать хорошим.

Если посмотреть на обычную почту, которую я получаю в свой домашний почтовый ящик, то я бы больше 90 % отнес к мусору, который точно так же, как и электронный мусор, можно назвать спамом. Но ведь кто-то заплатил за то, чтобы мне это доставлялось на регулярной основе, поэтому я отношусь к этому спокойно и просто выбрасываю те письма, которые меня не интересуют. Я бы, наверное, выступил в защиту права людей послать другим людям какое-то сообщение, если они за это право заплатили. Ведь то, что для одного человека является спамом, для другого может оказаться нужной информацией. Я, возможно, даже был бы готов сам платить, например, за рекламу путешествий по местам, которые мне хотелось бы посетить, а для кого-то другого это окажется не более чем спамом. Или, например, вы покупаете газету со всеми объявлениями, которые там есть, и можете назвать их спамом, но ведь за них кто-то платит — что ж, вы можете их просто не читать.

Для борьбы со спамом в электронной среде существуют достаточно хорошие фильтры. Что касается меня, то я поступаю следующим образом: сначала я делаю автоматическую сортировку, чтобы видеть сообщения от людей, которых я на самом деле знаю. Письма же тех, кого я не знаю, попадают в спам, но если отправитель действительно хочет, чтобы я прочитал его сообщение, он пришлет его мне еще раз и напишет: «Эй, Вы мне не ответили», и я, вполне возможно, прочитаю его послание. Так что если вы пытаетесь сделать что-то с теми сообщениями, которые считаете спамом, вы рискуете причислить к спаму нечто, что кто-то другой считает важной для вас информацией. Это очень тонкая грань. Как нельзя быть немножко беременной, так нельзя и немножко поддерживать идею свободного потока электронной корреспонденции. Если вы ее все-таки поддерживаете, то вам как-то придется контролировать этот поток. Может быть, со временем мы придем к взиманию платы за рассылки, особенно по высокоскоростным каналам.

Однако спам — это тема, которая, по моему мнению, сильно отличается от темы вредоносного контента или вредоносных действий. Некоторые люди пытаются ломать системы путем распространения вирусов или рассылают детскую порнографию. Последнее, впрочем, нуждается в юридическом уточнении. Перспективы борьбы с этими проблемами лежат в законодательной плоскости, где все более или менее четко определено. Правда, здесь есть свои скользкие моменты. Например, кто-то посылает вам фото своего новорожденного ребенка, а вам вдруг приходит в голову, что это эксплуатация маленького ребенка в порнографических целях. Является ли это порнографией? Конечно, нет, если ребенок полностью одет, но как быть, если его сфотографировали во время купания… Тут нельзя провести четкую грань между тем, что является и что не является порнографией. Большинство людей проводят эту грань, исходя из собственного жизненного опыта. Точно так же, вероятно, не существует теста, который помог бы легко отделить спам от не-спама. Один человек может однозначно сказать, что это спам, так как ему это не нужно, а другой, напротив, не отнесет полученное сообщение к спаму, потому что оно его заинтересовало.

Вернемся к вирусам. Они несут разрушение, они запрограммированы на то, чтобы причинять какой-либо вред, в лучшем случае — беспокойство. Я видел некоторые законодательные документы, направленные на борьбу с вирусами. Когда вирус попадет в компьютер, вам понадобится помощь многих людей, чтобы выяснить, что случилось, принять меры по ликвидации последствий и расследовать причины неприятностей. То же самое происходит и с терроризмом. Группы специалистов должны объединиться и работать вместе, чтобы положить этому конец. Другими словами, я вижу необходимость в законодательных решениях. Однако мы живем в мире, где много разных стран, и в каждой из них свои законодательные системы — так что придется с этим работать на межнациональном уровне, принимая во внимание то, что разные законодательные системы разрешают или запрещают. Причем сотрудничество должно осуществляться на разных уровнях — государственном, общественном, а то и на обоих сразу. Я думаю, этот сценарий со временем будет развиваться.

Т.Ершова: Как может система идентификаторов цифровых объектов, которую Вы изобрели и продвигаете, помочь решению тех проблем, которые перечислены выше?

Р.Кан: Знаете, если бы вы задали похожий вопрос о какой-нибудь ситуации в обществе — например: «Как чистый воздух может помочь нам решить такие проблемы, как преступность, терроризм, финансовый кризис и тому подобное?», — я бы ответил, что чистый воздух, конечно, лучше для всех нас, чем загрязненный, но он вовсе не обязательно поможет решить какие-то специфические проблемы. Идентификаторы цифровых объектов — это очень общее понятие. Думаю, это мощный инструмент. Стоящая за этой технологией идея, что мы можем идентифицировать структуру данных в Сети, звучит очень конкретно и разумно.

Когда я начинаю думать об истории того, что мы сделали, присваивая имена и адреса в интернете, то вспоминаю самую первую Сеть, в которую я был вовлечен,— ARPANET. Мы присваивали адреса проводам, потому что каждый провод был соединен с компьютером. То есть если вы хотели присвоить адрес компьютеру «А», вы присваивали адрес проводу, ведущему к этому компьютеру, и после этого сеть получала маршрут к этому проводу.

Когда мы оказались в мире интернета, присвоение адресов проводам стало недостаточным, потому что провод мог быть присоединенным к другой Сети, и надо было указывать, к какой машине вы хотите подключиться. Тут и появилась идея IP-адресов, так как IP-адрес предположительно указывал на место в глобальной Сети, где соединялись компьютеры. Система доменных имен была просто способом идентификации этих систем благодаря не столько цифрам, сколько семантике.

С появлением Веба были созданы так называемые унифицированные указатели ресурсов⁶, которые, по сути, являются лишь способом сказать: «Данный файл лежит на этой машине». Изначально в ARPANET мы могли работать с конкретными файлами на конкретных машинах, но это был лишь процедурный подход. Нужно было войти, «залогиниться», попасть в файловую систему и только после этого идентифицировать файл на конкретном компьютере. Нужно было знать процедуру.

Унифицированный указатель ресурсов был очень простой социальной инновацией. Объединяя эти указатели, вы могли не беспокоиться о дальнейшем: «кликая» по ссылке, которая соответствовала требуемому протоколу, вы попадали прямо к нужному вам файлу на нужной вам машине. При этом унифицированные указатели идентифицировали файлы, но не говорили, что содержится в том или ином файле. Идея, что вы можете просто идентифицировать структуру данных вне зависимости от того, как она была создана, с помощью какой технологии она под­дер­жи­ва­ется, — это то, что может оставаться актуальным в течение всего тысячелетия. Когда издатель производит электронный журнал и говорит, что есть идентификатор для поиска его журнала, он хочет, чтобы это был такой же неизменный идентификатор, как и у книги в библиотеке. Это то же самое, что найти книгу на конкретной полке даже через сотню лет — конечно, если сама библиотека еще будет существовать.

В электронном мире, когда вы пытаетесь использовать идентификатор в условиях появившихся каких-то новых возможностей, которых до этого не было, непонятно, как это вообще может нам помочь. Мы просто не будем знать, какая технология применялась раньше. Но этот идентификатор может определить структуру данных, а структура данных может храниться при помощи новой технологии, основанной на чем угодно, и протоколы могут быть внедрены в эту технологию. Думаю, это очень мощная идея.

Так происходит с любыми технологиями. Основной вопрос: как это можно использовать, как применять? Мне кажется, эта тема напрямую не связана с вопросами, которые мы обсуждали ранее, но над этим стоит задуматься. Например, тот факт, что система может сделать доступными сведения о любой порции контента,— кому она принадлежит, каков ее рейтинг, сколько она стоит и т.п.,— настолько же важен, как то, что имеет отношение к самому контенту. Например, вам как водителю автомобиля нужна информация о том, что вас ждет на дороге: каково ограничение по скорости, где съезд с основной дороги. Есть определенные вещи, которые, будучи частью всей системы, могут облегчить жизнь. Если вы знаете о том, что на данном участке действует ограничение скорости 60 километров или 100 миль в час, это вовсе не означает, что вы не можете ехать быстрее. Конечно, согласно закону за превышение скорости вы можете быть наказаны, но ограничение скорости не подразумевает, что физически такую скорость нельзя развить — это просто информация о том, что может для вас означать нарушение ограничений.

Думаю, нечто аналогичное происходит и с нашими технологиями. Как только люди это поймут, они задумаются о возможностях использования имеющихся механизмов. В настоящее время используются лишь очень немногие из тех механизмов, которые уже поддерживаются современными технологиями. Чем больше люди будут об этом знать, тем более активно это будет использоваться на благо общества.

Т.Ершова: А сейчас последний и самый «простой» вопрос одному из отцов интернета: что такое интернет? Как бы вы определили его сегодня?

Р.Кан: Это на самом деле очень хороший вопрос, потому что большинство людей уверены, будто они изначально знают, что это такое. Лучшее определение интернета, которое я знаю, — то, которое было предложено в середине 1990-х ⁷. Это всеобъемлющее определение включает в себя также сервисы и приложения. Вы можете определить автомобильную систему как нечто конкретное на дорогах: съезды и выезды, дорожные знаки, сами автомобили, люди, которые водят машины, а возможно, и все службы, которые работают на поддержание этой системы. Это — глобальный подход. Кто-то другой может сказать, что на разных уровнях надо включать в определение разные компоненты.

Честно говоря, я думаю, что ключевым элементом интернета сегодня является то, что связано с его возможностью обеспечивать трафик и направлять его по IP-адресам. Многие могут отстаивать идею, что это глобальная информационная система. Я бы с этим серьезно поспорил, потому что в мире цифровых объектов речь идет не о движении информации, а о доступе к информации и о ее объединении в разных местах. То есть это сильно отличается от простого представления о том, что интернет служит лишь для передачи битов. Интернет служит созданию и распространению информации, обеспечению доступа к ней. Конечно, речь идет также и о передаче, но все же теперь нужно рассуждать на более высоком уровне, чем предполагает упомянутое мною определение.

Сегодня люди пытаются определить, что такое интернет для разных специфических целей. Меня особенно беспокоят попытки утверждать, что какие-то сети используют IP-адреса, но при этом не являются частью интернета, а другие являются, и поэтому к тем и другим нужно применять разные правила. Если те и другие используют IP-адреса, то можно найти способ их соединить, и в тот момент, когда это произойдет, одну часть нельзя будет отличить от другой, несмотря на утверждение, что какая-то из них не относится к интернету.

Каждый компьютер, который стоит у вас дома и подключен к Сети, является частью интернета. Может быть, у вас есть собственная Сеть, являющаяся частью интернета, и никто кроме вас не владеет ею, и ни у кого нет на нее других прав, нежели те, которые даете вы. Но всегда ли она подключена? Нет, может отключиться электричество, вы сами можете выключить компьютер. А если он переносной и вы не взяли его с собой? А может быть, это мобильное средство? Тот факт, что предметы соединены или не соединены, собственно и определяет суть интернета, насколько я это понимаю.

Если есть две разные IP-системы, которые никогда не были соединены, это не значит, что они не являются частью интернета, потому что кто угодно и когда угодно мог построить связь между ними. Вы могли бы это сделать со своего домашнего компьютера, и внезапно они бы стали системой. Все больше людей задаются вопросом: относится ли то или иное к интернету. За прошедшие годы тому набралось много примеров. Я остановлюсь на двух из них.

Во-первых, когда люди видят протоколы TCP/IP, они думают о них как о протоколах виртуального канала. Историческим фактом является то, что самые первые протоколы, созданные людьми, реализовывались очень просто: приемник их не опознавал, пока они не образовывали определенного порядка. Опознавание фактически означало признание того, что до того или иного момента все получено и можно двигаться дальше. Ранние решения были так созданы, и люди это приняли. Если бы это было не так, то мы вместо протоколов посылали бы голосовые сообщения. В принципе нет никаких причин не использовать голосовые команды, даже если какая-то часть речевого сообщения теряется.

Во-вторых, мы имеем дело с так называемым «сквозным принципом»⁸: когда люди имеют дело с интернетом, они подразумевают, что Сеть должна просто доставлять пакеты информации, не более того. Нам не нужно модифицировать сети, чтобы показать, что мы можем их соединить. Мы не пытаемся ничего оптимизировать, мы просто хотим, чтобы пакеты информации перемещались. Это не значит, что так должно быть всегда. Это не закон, а просто интерпретация людьми этого принципа в соответствии с их представлениями. С моей точки зрения, если всерьез задуматься над тем, где необходима инновация, то нет никаких причин препятствовать ее появлению где угодно в интернете — в самой ли Сети или в компьютерах конечных пользователей. Серьезный вопрос заключается в том, какой выбор есть у пользователей, насколько прозрачен сервис, который они получают, отвечает ли он их ожиданиям. А так как ожидания оправдываются, мне кажется, что инновации могут появляться где угодно. Как только вы позволите инновациям происходить в любом месте, вы должны будете следить за тем, чтобы интернет не был фрагментирован. Потому что действия одного человека вполне могут повлечь за собой фундаментальные изменения в одном из уголков Сети, а эти изменения могут оказаться критичными для какого-либо приложения, которое можно получить только в этой Сети. Но как только вы потребуете, чтобы эти сети сделали доступными все открытые сервисы на базе открытой архитектуры с определенными стандартизированными протоколами с теми или иными ограничениями (этот процесс уже идет), другие также смогут участвовать в их развитии. Это не означает, что вы должны что-то раздавать бесплатно — это просто подразумевает публикацию стандартов, описывающих интерфейс. Если кто-то заплатил много денег, чтобы разработать новую систему, то другие могут захотеть заключить с ним сделку или сами вложиться в развитие новых возможностей. Мне кажется очень важным, чтобы эта схема развивалась и укреплялась в интернете.

Люди часто ограничиваются определениями, и в случае с интернетом это не исключение: это либо некие принципы, либо сами сети — смотря что лучше служит их собственным интересам. Я думаю, никому не помешает здоровая дискуссия на эту тему, но прийти к единому мнению будет очень трудно, потому что каждый будет отстаивать свою позицию. На днях я сказал так: «Вы можете собраться и поговорить о несправедливом налогообложении, но вы никогда не придете к единому мнению о том, что считать “несправедливым” в области налогообложения. Вы получите разные точки зрения и аргументы, эмоции, доводы с точки зрения правительства или простых граждан, и у вас будет много доказательств в пользу того или иного определения. И вообще: кто скажет, что такое “определение”»?

Однако при всем при том есть некие основополагающие вещи, и они побуждают меня снова задуматься об определении, которое дала Федеральная сетевая комиссия. Оно по-прежнему кажется мне лучшим из известных мне, но у него есть одно ограничение. Это ограничение относится к приложениям, которые реализуются поверх интернета, чем бы он ни являлся, какой бы транспортный механизм ни использовался. Я хотел бы, чтобы была внесена поправка и речь шла не о том, что «реализуется поверх интернета», а о том, что «интегрировано в интернет». И было бы хорошо, если бы мы смогли понять, как сделать возможной такую интеграцию, не фрагментируя интернет.

Т.Ершова: Большое спасибо за ваше исключительно обстоятельное интервью и то время, которое Вы уделили нашему журналу. Я уверена, что этот материал вызовет огромный интерес у наших читателей. Позвольте пожелать Вам всего самого доброго и надеяться на дальнейшее сотрудничество.

Р.Кан: Я с удовольствием поделился своими мыслями с российскими специалистами и хотел бы пожелать журналу дальнейших успехов.

СНОСКИ

¹ Lingua franca (итал., буквально означает «франкский язык») — термин, используемый для обозначения языка, систематически употребляемого для общения людей, у которых не совпадают родные языки. Часто это какой-то третий язык, отличный от родных языков собеседников?

² ICANN (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers) — Международная корпорация по присвоению имен и номеров. Создана в 1998 г. при участии правительства США для регулирования вопросов, связанных с доменными именами, IP-адресами и прочими аспектами функционирования интернета.

³ DNS — Domain Name System (англ.).

⁴ Англ.: URI — Uniform Resource Identifier.

⁵ Англ.: The handle system.

⁶ Англ.: URL — Uniform Resource Locator.

⁷ 24 октября 1995 года Федеральная сетевая комиссия США (Federal Networking Council) утвердила следующее содержание термина «Интернет»: «Интернет является глобальной информационной системой, которая 1) логически связана воедино глобально уникальным адресным пространством, основанным на интернет-протоколе (Internet Prorocol, IP) или его расширениях/модернизациях; 2) способна поддерживать коммуникации на основе стека протоколов передачи данных (Transmission Control Protocol/Internet Protocol, TCP/IP) или его расширениях/модернизациях и/или других IP-совместимых протоколов; 3) предоставляет, использует или делает доступным, публично либо конфиденциально, высокоуровневые сервисы, располагающиеся над или интегрированные с коммуникациями и соответствующей описанной здесь инфраструктурой.

⁸ Англ.: End-to-End Principle.