Виртуальная терра инкогнита
Кутелия Б.Н.

Сегодня стало очевидным, что Интернет превращается в нечто особенно исключительное, без учета влияния которого невозможно рассмотрение никакой другой области жизни общества. По этой причине те исследования, которые пока еще не рассматривают влияние Интернета на изучаемый ими объект, могут оказаться неперспективными. Следует отметить, что даже в том случае, когда Интернет приобретает особое значение в социологических исследованиях, он все же рассматривается лишь как часть нашего материального мира, со своими вполне физическими составляющими элементами и его исследования относят к области исследований социальных последствий новых технических открытий. К этой же тематической области можно отнести также исследования организационных построек Интернета (сетей, порталов).

Для еще одного подхода в изучении этой новой реальности нашей действительности Интернет является знаковым предметом. Мы часто говорим об Интернете, так как это тот объект, который находится перед нами и его легко рассмотреть. Поэтому Интернет — это или еще одно из знакомых нам средств, или новое изобретение, способное образовать вокруг себя новую форму, или новая среда обитания, наподобие города или деревни со своей демографией. Вместе с тем Интернет, каким важным он бы не представлялся, всего лишь частный предмет. Он важен, потому что является знаковым по отношению к той реальности, которую мы обозначаем как виртуальную и которая открылась благодаря ему. Но он не равен той реальности, которую мы открыли через него. Нам наиболее актуальными представляются усилия социологов и других социальных ученых, предпринятые для изучения Интернета как части виртуального мира.

Рассмотрим более внимательно виртуальное пространство, которое никак не тождественно Интернету. Оно существовало и раньше (по крайней мере, с момента возникновения человека), но физически ощутимым для современного обывателя стало благодаря Сети.

К третьей четверти ХХ века человечество подошло к определенному рубежу, после чего многие процессы и реалии стали восприниматься по-новому. В первую очередь, это касается глобализации, которая постоянно происходила со времени зарождения человека и продолжается поныне. После разрешения силового балансирования между Западом и Востоком она в основном стала восприниматься как явление положительное, что соответствует действительности, по нашему мнению. Хотя глобализация — это не только объединение без доминации, но, часто, – стремление к доминации с унификацией.

Новое в глобализации обусловлено тем, что закончились целые эпохи, последовавшие за средневековьем и возрождением — индустриализация и модернизация. Прежние модели глобализации охватывали лишь части территории земного шара, которые были досягаемы для средств передвижения/достижения соответствующих эпох. За последние века человечество не только смогло обогнуть земной шар, но прошло по нему несколько раз (Великие географические открытия, колонизация, неоколонизация, модернизация). В результате глобализация, хотя споры о характере дальнейшего продолжения этого процесса не закончились, предстала перед нами как свершившийся факт. На этом были исчерпаны те перспективы, которые ранее открывались для отдельных активных субъектов с приключенческой и агрессивной натурой и для людей романтических устремлений. Человечество сначала вступило в эпоху постиндустриализации, потом постмодернизма и информационного общества. И хотя постмодерн не исключает модернизма, все же модель глобализации постсовременности существенно отличается от модернистской модели. Это все, возможно, в первую очередь обусловлено "закрытием" земного шара, т.е. тем, что больше никаких физически-географических великих открытий быть не может. Изменения, обусловленные экспансией, заменены изменениями, направленными вовнутрь.

Такое положение привело к определенным заключениям. Одно из них – наступил «конец истории». А точнее, закончилась не сама история, а естественное (натуральное) протекание исторического процесса. Наступила пора искусственных форм развития (государственных, гражданских и пр.?). Т.е., закончилась не история вообще, а лишь традиционная, естественная. В настоящее время также происходит большое переселение людей с юга на север и с востока на запад (в поисках нового?), что обусловлено завершением естественной истории, что, в свою очередь, способствует формированию искусственных объединений. Еще одно определение переломного момента — «конец географии», которое утверждает, что закончилась не история, потому что это невозможно, по крайней мере, пока есть человек, а география — в этой области никаких открытий более не предвидится.

Невозможность внешнего расширения (исключаем космос) была компенсирована созданием абсолютно новой области человеческих притязаний. Такой областью, отличающейся ощутимой объективной реальностью по сравнению с другими грезами и параллельными состояниями, является Интернет. Точнее, то виртуальное, которое стало понятнее благодаря Интернету.

Далее. Рассмотрим Интернет не как орудие для достижения какой-либо цели, а как средство для расширения нашего понимания мира. Интернет, с одной стороны, средство коммуникации, способствующее процессу глобализации, с другой стороны, средство открытия виртуального — результат завершенной современности. Интернет не следует рассматривать, как только средство коммуникации или массовой информации. Он действительно возникает в результате развития электронных и иных соединений, методов коммуникации, в немалых случаях он действительно выступает как масс-медиа или, с еще большей вероятностью, как средство социальной коммуникации. Но считать Интернет преимущественно средством, или средой, или методом коммуникации – значит, ограничить понимание его роли. Интернет следует считать продолжением среды обитания человека, где человек имеет возможность удовлетворить многие свои потребности (кроме физических и физиологических), в том числе и коммуникационные. Сама коммуникация в свете виртуального не есть связь как важнейшая часть информации, а силовое поле между сообщением и интерпретацией, которые также составляют информацию.

Человек достаточно прочно обосновался в Интернете. Уже остался позади этап романтического Интернета, когда люди туда направлялись в поисках лучшей жизни (демократии, равенства, справедливости...). После эпохи открывателей следует эпоха тех, кто осваивает новые возможности, и на этих новых территориях возможно повторение хорошо известных из истории перипетий освоения новых физических земель (заселенных или незаселенных). Признаков присваивания, «огораживания», национализма в духе эпохи модернизма, переноса государственных или иных ведомственных интересов на новые территории уже достаточно.

Таким образом, Интернет выступает в качестве продолжения географии (возможно, нефизической) и истории (о натуральности-неестественности которой нельзя говорить однозначно).

Характерная черта Интернета — его виртуальность, что определяет его особенности и отличия от реальной реальности. Но он не сама виртуальность. Считать его идентичным всей виртуальности – это чрезмерное преувеличение роли Интернета. Поле, созданное Интернетом, лишь часть виртуальной реальности. Своими проводами, радио или магнитными волнами он связан с физическим миром и одновременно – это параллельная физическому миру действительность, в которой люди могут реально бывать. Может быть, это своеобразные «протез», «симуляция» областей социального. Виртуальная реальность не родилась с компьютерами, хотя в первую очередь сейчас ее связывают именно с ним. Она существует давно и столь же давно воздействует на нас. Способом воздействия виртуального (слова) на физический мир являются разнообразные сети, методологическое значение которых для самых разнообразных областей социальных наук огромно. Интернет – одна из таких сетей. Это "страна", возникшая в результате натягивания сетей определенной виртуальной реальности, способствующей воплощению. Поэтому виртуальное не следовало бы рассматривать как нереальное, хотя оно нереально в том смысле, что оно нематериально. Виртуальное также не следовало бы рассматривать как нечто такое, что нас ожидает в будущем (пусть в ближайшем). Оно всегда определяло человеческую историю, свидетельство чему — половина философской и социологической мысли. Социология виртуального актуальна не только применительно к нашему завтрашнему, но и сегодняшнему, и прошедшему. Нельзя сказать, что мысленные конструкты будущего более виртуальны, чем прошедшего. Прошедшее также виртуально, как и будущее. Поэтому о виртуализации можно говорить как о ревиртуализации после "исторического материализма", который сам был ничем иным, как одним из виртуальных конструктов социального.