Информационная стратификация в информационном обществе
Бондаренко С.В.

---

Введение

В начале рассмотрения вопроса об информационной стратификации в информационном обществе определим понятийный аппарат исследования. Под социальной стратификацией профессор Энтони Гидденс (Anthony Giddens) [1], понимает структурное неравенство между разными группами людей. В свою очередь, дополняя это определение, Н. Смелзер [2] подчеркивал связь стратификации со способами, с помощью которых неравенство передается от одного поколения к другому и при этом, отмечал он, формируются различные слои общества.

Для описания любого социального организма в социологии принято выделять девять типов стратификационных систем: физико-генетическая, социально-профессиональная, рабовладельческая, классовая, кастовая, культурно-символическая, сословная, культурно-нормативная, этакратическая [3].

В настоящей работе предлагается ввести в научный оборот десятый тип стратификационнойсистемы – информационный. Информационное неравенство в эпоху формирования информационного общества становится одним из важнейших факторов дифференциации социальных групп, в том числе, как следствие, по имущественному признаку. В 1997 году Программа развития ООН ввела новое измерение бедности – информационное, характеризующее возможность доступа к информационной магистрали широких слоев населения. В информационном обществе основным конфликтом в системе производственных отношений становится конфликт между знанием и некомпетентностью. При этом в развитых странах уже введено экономико-социальное понятие «интернетовский образ жизни» (Internet Lifestyle). А феномен зависимости успеха человека в современном мире от его отношения к телекоммуникационной революции получил название «цифровой барьер» или «цифровой разрыв» (Digital Divide).

С.А. Дятлов в своей работе «Принципы информационного общества» отмечает: «В современных условиях в качестве важнейшего ресурса экономики выступает научное знание и информационные ресурсы. Вся структура современного общества начинает перестраиваться в направлении, которое наиболее эффективно позволяет работать с информацией. Общественная значимость того или иного человека все более и более определяется не только наличием традиционных товаров, условий производства или денег (капиталов), но и, прежде всего, наличием информационных ресурсов, научных знаний и информации, его социальным статусом. Приоритеты все более и более смещаются от собственности и капиталов к научным знаниям и информации. В современном обществе общественная значимость все больше и больше отождествляется с информационной значимостью» [4]. Таким образом, ведение бизнеса можно рассматривать как процесс превращения ресурсов в экономические ценности, а знание — один из таких важнейших ресурсов.

По мнению Петра Щедровицкого [5], в развитых странах: «…сложился фундамент нового, постиндустриального, хозяйственно-экономического уклада, ядром которого стала экономика и индустрия производства, распространения и использования знаний. Производство новых знаний, а значит, и новых технологий — знаний о том, как можно использовать имеющиеся ресурсы иначе, чем мы это привыкли делать, — сегодня определяет не только конфигурацию, но и стоимость всех остальных факторов производства. Знания и способы их производства, а не капитал или труд, и тем более не естественные (земля или недра) ресурсы становятся основным источником богатства.»

Развитие инновационных форм организации деятельности, опирающихся на постоянную смену технологий, сделало класс товарных экономик отсталым. Последствия постиндустриальной революции чувствуются повсеместно. Традиционные социокультурные идентичности, связанные с этнической принадлежностью, религией, возрастом и профессией, дополняются, а затем и вытесняются иными — связанными с типом используемых знаний, способами работы с информацией, уровнем мобильности. Даже в развитых индустриальных странах начинают размываться границы среднего класса. Все большее число людей начинает жить на границах бедности, их квалификация обесценивается с появлением современных технологий; в то же время из носителей знаний и интеллектуальных технологий начинает формироваться новый «правящий класс».

Интернет почти полностью ликвидирует физические ограничения на расширение рынка, существовавшие до появления сетевых технологий. При этом в выигрыше от этого процесса оказываются лучше образованные и лучше оплачиваемые элиты, которые были первыми в использовании Сети.
Проблема информационной стратификации в развивающихся странах

Социальные группы, лишенные доступа к информационным ресурсам, изначально оказываются в заведомо проигрышном экономическом положении по сравнению с сетевым сообществом. «Компьютерный раскол», то есть раскол между теми, кто имеют и не имеет доступа в Интернет, расширяется такими темпами, что влиятельные страны G-8 выделяют значительные ресурсы на его сокращение. На встрече в Киошу, Окинава, 21-23 июля 2000 года крупнейшие промышленно развитые страны — Соединенные Штаты Америки, Великобритания, Канада, Франция, Италия, Германия, Япония и Россия — договорились о формировании глобальной специальной группы по рассмотрению разрыва между странами, имеющими и не имеющими доступа к информационным ресурсам.

Основатель спутниковой компании World Space Ноа Самара в статье «Борьба с бедностью с помощью спутников»[6] пишет: «Развитие людей определяется той информацией, которую они могут получить. Взгляните на истоки процветания, и вы увидите, что оно определяется объемом информации о технике, процессах и организации. Причина бедности – в невежестве». Как заявил в приветствии участникам конференции «Глобальное Знание-2» глава Всемирного банка Джеймс Вулфенсон: «Глобализация – не угроза, а новые возможности для каждого из нас. Спутниковые технологии скоро позволят донести до любой деревни в джунглях те же знания, что и у всех прочих» [7].

Действительно, технологии позволяют это сделать, но кроме спутниковых технологий необходимо иметь соответствующее наземное телекоммуникационное оборудование, а также кадры специалистов, способных грамотно эксплуатировать компьютерную технику. Однако в настоящее время менее 5 процентов компьютеров с доступом в Интернет находятся в развивающихся странах.

В то время, как, по прогнозам, число пользователей Интернета в мире вырастет с 349 миллионов в 2000 году до 766 миллионов в 2005 году, по мнению издания «Компьютер индастри алманак» (Computer Industry Almanac), этот рост, в основном, обойдет стороной развивающиеся страны. Хотя число пользователей на Ближнем Востоке и в Африке в течение следующих пяти лет возрастет, удельный вес этих регионов вырастет лишь незначительно, причем доля числа их пользователей Сети увеличится до 3,8 процентов от общей численности пользователей Интернета [8].

Этот «цифровой раскол» – не только помехи для межличностных коммуникаций: недостаточное развитие сложных информационных технологий (ИТ) влечет за собой вполне конкретные социально-экономические последствия. В исследовании Всемирного банка, опубликованном в июне 2000 года, приводятся убедительные доказательства того, как экономический рост развивающихся регионов может быть ускорен благодаря ИТ или замедлен при их отсутствии. Согласно этому исследованию, половина разницы между высокими уровнями экспорта в Восточной Азии и меньшими уровнями экспорта в Африке, выраженными в процентах валового внутреннего продукта (ВВП) каждого региона, может быть отнесена на счет недостаточно развитых коммуникационных сетей Африки.

Кроме того, в 1999 году на долю Азии, Африки и Латинской Америки пришлось лишь 18 млрд. долларов из 111 млрд. общемировых доходов от электронной коммерции. И с учетом того, что, по прогнозам «Интернэшнл дейта корпорейшн» (International Data Corporation), к 2003 году глобальные доходы от электронной коммерции составят 1317 млрд. долларов, развивающиеся страны, несомненно, являются аутсайдерами в одной из наиболее динамичных областей мировой экономики.

Электронная коммерция способна дать мощный импульс в развитии экономики не только западным странам, но и всем, кто присоединится к развитию бизнеса через Интернет. Эксперт по Китаю Евгений Верлин в газете «Ведомости», рассматривая перспективы внедрения Интернета в Китае, в частности, пишет [9]: «…еще один стратегический горизонт, который собирается реализовать национальный бизнес через глобальную сеть электронной торговли: прямые поставки китайских товаров конечным потребителям, минуя иностранные экспортно-импортные компании и прочих посредников. Ведь цена условной единицы товара на выходе из ворот китайской фабрики, пройдя через длинные посреднические цепочки, учетверяется в магазинах Нью-Йорка или Парижа. Понижение этой пропорции до 1 : 3 будет означать ежегодную прибавку в бюджет китайских производителей и государства порядка $150 — 200 млрд».

«На распространение доступа в Internet в слаборазвитых странах потребуются десятилетия», — говорится в отчете ООН «The 1999 Human Development Report» [10]. Отчет содержит оценку того, что 88% пользователей Интернета сосредоточено в благополучных, развитых странах. Доступ к Сети зачастую оказывается невозможен из удаленных от цивилизации мест, где отсутствует такая базовая инфраструктура, как дороги и телефонные линии.

По мнению Л.М.Земляновой: «Формирование трансграничных корпораций и сетевых связей между ними ведет к распадению устойчивых трудовых коллективов, к миграции рабочей силы и безработных, ищущих спасения от безработицы и нищеты посредством смены места жительства и профессии, к фрагментации и существенным изменениям семейных и других веками складывавшихся устоев общества» [11].
Проблема информационной стратификации в экономически развитых странах

Проблема информационной стратификации остро стоит не только в развивающихся, но и в экономически развитых странах. В развитых странах проблема эта обуславливается не столько уровнем доходов, а, в первую очередь, уровнем образования и сферой интересов. «Цифровой раскол» в США стал причиной многочисленных судебных разбирательств и является на сегодняшний день одной из основных причин обращения в суд с экономическими и гражданскими исками.

Михаил Брауде-Золотарев замечает: «…цифровая субкультура в развитых экономиках становится своего рода пропуском в «новую экономику», и ее носители получают существенные конкурентные преимущества перед «отставшими от поезда». Точно так же, как теперь в России, не зная иностранного языка, зачастую в принципе нельзя рассчитывать на высокооплачиваемую творческую работу, владение компьютерными технологиями и Интернетом в развитых странах становится обязательным для успеха. Кстати, как и языки, воспринимать новые технологии лучше не как набор навыков и знаний, а как некую культуру — с молоком матери и в соответствующем возрасте…» [12].

«Цифровой разрыв» существует и между промышленно развитыми странами. Именно обеспокоенность «цифровым разрывом», существующим между Европой и США, заставила Европейскую комиссию в конце 1999 года принять документ «Информационное общество для всех» (текст находится по адресу: http://www.ispo.cec.be/basics/eeurope/i_europe_follow.html). В документе высказывается озабоченность положением дел в области образования и использования возможностей, предоставляемых Сетью, для развития социума и намечаются меры решения этой проблемы на европейском континенте.

В своей статье [13] Вершинская О.Н. выделяет следующие 6 групп населения в их отношении к информационным и телекоммуникационным технологиям:


1. Те, кто создает новую информационную среду, творит новые информационные ресурсы.2. Те, кто использует новую информационную среду, интегрировался в нее.
3. Те, кто находится в процессе интеграции, делает первые шаги.
4. Те, кто не сделал первого шага, но и не отрицает необходимость этого.
5. Те, кто отчужден от новой информационной среды, не замечает ее.
6. Те, кто активно противостоит нововведениям, считая их общественно вредными.

И далее О.Н.Вершинская замечает: «И хотя несомненно, что представителей первых трех групп – статистическое меньшинство, энергетика этих групп очень сильна» [14]. Высокий образовательный и интеллектуальный уровень целевой аудитории в Интернете подразумевает и более высокое качество предоставляемой информации, а это неизбежно приводит к увеличению информационный стратификации.
Специфика проблемы информационной стратификации в России

В интервью журналу «Эксперт-Интернет» профессор, вице-президент Российской академии естественных наук Сергей Петрович Капица заявил: «Мы обделяем самые бедные слои населения тем, что у них нет доступа в Интернет, обделяем их информацией, тем самым загоняя в еще большую бедность. Доступ в Интернет должны иметь все. Вопрос надо ставить именно в этой плоскости. Производитель и распространитель должны получать оплату не от получателя информации, а другим способом» [15].

В России, по сравнению с экономически развитыми странами, имеются достаточно специфические особенности пользования Интернетом. Во-первых, доступ в Сеть открыт только для индивидов, отвечающим ряду критериев (наличие достаточных материальных средств или работа на организацию, имеющую доступ в Сеть; проживание в достаточно крупном городе, находящемся в определенном географическом ареале). Во-вторых, наличие в ряде регионов провайдеров доступа к Сети, владеющих монопольным правом на предоставление данной услуги. В-третьих, высоким уровнем стоимости услуг в условиях низкой покупательной способности населения. В-четвертых, исторически сложилось так, что многими ресурсами в российском Интернете (речь идет об известных брэндах) владеют одни и те же люди. В какой-то степени этот показатель свидетельствует и о малых размерах рынка.

Одним из наиболее парадоксальных следствий подобного положения с развитием Интернета в России является однозначно выражаемая тенденция более высоких темпов формирования виртуального сообщества по сравнению с развитыми странами, в которых Интернет является общедоступным. Наблюдается и резкий рост домашних вэб-страниц членов сетевых коммьюнити. Объясняется это тем, что пользование Сетью влечет за собой повышение социального статуса индивида в российском обществе, а указание своего сетевого адреса становится одним из обязательных элементов имиджа преуспевающего человека.

При рассмотрении причин и факторов, способствующих информационной стратификации, необходимо также учитывать ментальность высших российских чиновников. Во-первых, руководителям высокого ранга всю необходимую информацию готовят подчиненные в виде справок и, соответственно, у них нет необходимости самостоятельно искать информацию во Всемирной компьютерной сети. Во-вторых, среди требований информационной безопасности, которыми руководствуются органы власти и управления, есть положение о том, что к Интернету не должны подключаться компьютерные сети, в которых циркулирует информация с грифом «Для служебного пользования», не говоря уже о секретной информации.

Таким образом, высокопоставленные сотрудники администраций различного уровня практически не пользуются Интернетом на рабочих местах. Это приводит к тому, что бюрократическая элита получает информацию о возможностях Всемирной сети из популярных газетных и журнальных изданий, что явно недостаточно для принятия стратегических решений о развитии телекоммуникаций на уровне регионов и страны в целом. Подобный подход способствует углублению проблемы информационной стратификации в стране.

Достаточно показательна в этом отношении точка зрения директора НТЦ «Информрегистр» Минсвязи России, председателя Комитета по информационным ресурсам Ассоциации документальной электросвязи Александра Антопольского. Говоря о роли государства в создании информационного общества, он вынужден был признать: «Активность ряда органов государственной власти (Минсвязи России, МПТР России, ФАПСИ и др.), проявившаяся в последнее время в отношении Интернета, породила законную тревогу Интернет-общественности, поскольку государственная информационная политика в массовом представлении сводится к запретам и ограничениям. Действительно, учитывая очень скромную роль государства в развитии Интернета в России, можно сказать, что пока мало оснований ожидать от государственной политики чего-либо полезного для субъектов Интернета» [16].

Более внимательное отношение государства к построению информационного общества могло бы внести свой вклад в преодоление последствий экономического кризиса, переживаемого в последние годы страной. Так, в силу сложившейся социально-экономической ситуации большие научные коллективы, работавшие в так называемых закрытых территориальных образованиях (ЗАТО) остались без работы. А поскольку предприятия оборонного комплекса являлись градообразующими элементами ЗАТО, то найти работу в этих населенных пунктах стало практически невозможно. Реальным выходом из ситуации могла бы стать организация телеработы.

Однако организовать телеработу высвободившимся специалистам достаточно сложно по следующим причинам. Первая – относительно высокая стоимость компьютерной техники. Вторая – недостаточность навыков использования современной компьютерной техники и телекоммуникационного оборудования. Третья – высокая стоимость подключения к Сети. Четвертая – отсутствие компьютерной техники дома. И, наконец, пятая — слабое знание английского языка.

Реальным вариантом решения подобного рода проблем могла бы стать организация центров телеработы. Центр телеработы – это помещение, оборудованное компьютерной техникой и подключенной к Интернету выделенной линией. В такого рода центрах могли бы трудиться специалисты, не имеющие в личном пользовании компьютерной техники, а также те, кто ею владеет, но при этом нуждается в периодическом использовании более дорогого или габаритного оборудования.

Создание такого рода центров уже началось в России. К сожалению, пока без помощи государства. В Снежинске, бывшем секретном ядерном центре России, в ноябре 2000 года начал работу компьютерный центр «Стрела», созданный при участии Министерства энергетики США. Этот центр помогает привлекать высококвалифицированных российских специалистов по компьютерному программированию и программному обеспечению к работам в западных фирмах, не связанным с оружием.

Компьютерный центр «Стрела» на принципах телеработы будет обеспечивать возможность участия в коммерческих исследованиях бывших разработчиков российского ядерного оружия, специализирующихся на компьютерном программировании и моделировании, а также автоматизации проектно-конструкторских работ. Уже начато выполнение четырех коммерческих проектов с коммерческой поддержкой или заинтересованностью. Для того, чтобы понять серьезность выполняемых работ, перечислим только некоторые из реализуемых в Центре проектов.


1. Усовершенствование численного моделирования для производства дерево-композиционных материалов совместно с Вирджинским политехническим институтом.
2. Разработка программ мультимедийного обмена данными и связи по заказу компании «Аниматек Уорлд Билдер».
3. Разработка средств анализа последовательности генома совместно с партнерами по исследованиям из Национальной лаборатории Лоуренса Ливермора для использования в фармацевтической промышленности.
4. Усовершенствование программы моделирования в интересах технологий машиностроения, применимой в автомобильной и других отраслях, совместно с «Ливермор Софтвэр Текнолоджи Корпорейшн».

Предполагается реализация еще пяти не менее серьезных проектов. Совместная с американцами работа в рамках этого проекта способна принести реальную пользу не только участникам проекта, но и отдельным отраслям российского бизнеса. За первый год в выполнении сложных в техническом отношении работ, вероятно, всего будет занято около 120 бывших специалистов по вооружениям, причем ожидается, что в 2001 году их число удвоится и далее будет расти по мере того, как станут известны потенциал и коммерческие возможности города.

Центр «Стрела» был основан в рамках выдвинутой Министерством энергетики США инициативы по ядерным городам. Эта совместная американо-российская программа направлена на ускорение запланированной Россией конверсии ее комплекса ядерного оружия при одновременном снижении риска того, что уволенные российские специалисты могут продать свои «ноу-хау» странам, вызывающим опасения в отношении распространения ядерного оружия, или террористам. Принимая участие в таких проектах, США не декларируют свой вклад в решение проблемы информационной стратификации в России. Объясняется это тем, что на Окинаве Президент В. В. Путин вместе с лидерами «восьмерки» подписал обязательство помогать развивающимся странам в решении проблемы «цифрового неравенства» и потому помощь России от Запада будет выглядеть, по меньшей мере, двусмысленно.

Другой проблемой, способствующей информационной стратификации, является проблема доступа к Сети в малонаселенных и географически удаленных от региональных центров населенных пунктах. Юлия Волкова, обозревая выводы, сделанные на симпозиуме в Монтре (Шейцария) – наиболее известном в мировом сообществе международном научно-техническом форуме (International TeleVision Symposium), в своей статье, рассматривая проблему доступа к телекоммуникациям в малонаселенных районах, пишет: «Оптимальным вариантом для создания канала обратной связи являются спутниковые системы, поскольку зона их покрытия непрерывна, что позволяет обслуживать жителей сельских и малонаселенных районов. К тому же не нужно строить дорогостоящую инфраструктуру, экономически невыгодную в районах с малой плотностью населения» [17].

По мнению генерального директора и главного исполнительного администратора Международной организации по спутниковой связи Конни Калмана, «спутники станут основой Интернета. Пользователям, работающим в офисах или дома, нужен ассиметричный трафик – большие объемы информации поступают к ним, и гораздо меньше идет в противоположном направлении» [18].

Данный вариант приемлем для России, и именно по этому пути ожидается развитие систем доступа к Интернету в районах, географически удаленных от индустриальных центров и магистральных широкополосных каналов связи. Чисто с технической точки зрения подобный доступ возможен уже сегодня, однако все упирается в платежеспособный спрос сельского населения. Наиболее вероятно, что подобный способ доступа в Сеть будет осуществляться с объектов нефтегазового комплекса и энергетики.

Кроме проблемы доступа к Интернету, в стране существует и проблема подготовки кадров для интернет-экономики. Увы, ни в одном вузе сегодня не готовят специалистов в области интернет-технологий. Учебные планы не успевают за достижениями научно-технического прогресса. Таким образом, и Министерство образования Российской Федерации вносит свою лепту в углубление «цифрового раскола» российского общества. Однако, как известно, «свято место пусто не бывает», и вот уже специалисты-самоучки обучают любого мало-мальски грамотного выпускника вуза основам программирования для Интернета. Обучают, разумеется, «теневым» образом, без дипломов, но, зато дают знания, с которыми можно устроиться на Западе.

Есть у проблемы образования еще один аспект. Сегодня Россия имеет реальные шансы стать лидером в вопросах подготовки специалистов в сфере ИТ для стран бывшего СССР. И это не только сулит реальные поступления средств за образовательные услуги, не только даст новые рабочие места в учебных заведениях и сфере обслуживания, но и повысит международный авторитет страны.
Перспективы решения проблемы информационной стратификации

Генеральный секретарь ООН Кофе Аннан (Kofi Annan) в ходе пресс-конференции, посвященной «Саммиту тысячелетия» (Millennium Summit)

5-го сентября 2000 года, отвечая на вопрос о роли ООН в преодолении «цифрового разрыва» (digital divide), отметил, что его «Доклад тысячелетия» (Millennium Report) содержит конкретные предложения о том, как улучшить доступ к информационным технологиям. Среди них он назвал создание при ООН «Службы информационных технологий» (UNITeS) — добровольческого корпуса, который будет направлять молодых людей в развивающиеся страны, чтобы делиться знаниями в области информационных технологий.

Кроме того, по словам Аннана, ООН призовет правительства и неправительственные организации поддержать передачу знаний об информационных технологиях, что, по его мнению, может помочь развивающимся странам быстро проходить этапы их освоения [19].

Тот факт, что вопрос информационной стратификации рассматривается на столь высоком уровне, как Организация Объединенных Наций, свидетельствует об актуальности этой проблемы для развития цивилизации. Вместе с тем, приведенный факт подчеркивает, что решение о путях преодоления «цифрового разрыва» не может быть найдено в рамках одной из стран, и только коллективными усилиями можно добиться равных возможностей для использования информационных ресурсов в экономических целях.

Одновременно можно надеяться на то, что с ростом использования Интернета в разных странах будет и увеличиваться число ресурсов на национальных языках, а относительное число ресурсов на английском языке будет уменьшаться. Для решения проблемы лингвистического перевода будут использоваться соответствующие компьютерные программы, что также будет способствовать уменьшению остроты информационной стратификации.

Не менее важной проблемой является и предотвращение информационной стратификации внутри самой Сети. Угрозы такого рода могут исходить со стороны государственных структур, которые, борясь с проявлениями киберпреступности и вводя идентификацию пользователей, могут получить возможность ограничения доступа иностранцев к национальным информационным ресурсам.

Если заглядывать в будущее, то после становления информационного общества информационная стратификация, по всей видимости, будет определяться уже не столько социальными признаками, сколько соотношением в психике субъектов социальных отношений и политикой государственных или межгосударственных структур. К сожалению, сегодня практически невозможно прогнозировать конкретные временные рамки, когда этот переход произойдет. Во всяком случае, можно надеяться, что в третьем тысячелетии эта проблема будет решена, и острота информационной стратификации будет снята, хотя не исключено и появление в ходе эволюции информационного общества новых аспектов информационного неравенства граждан.

Литература

1. Giddens A. Sociology. // Cambridge: Polity Press, 1989, р.206.
2. Cмелзер Н. Социология.// Москва, 1994. С. 274.
3. Волков Ю.Г. и др. Социология.// Ростов-на-Дону, 1999.С.283.
4. Дятлов С.А. Принципы информационного общества //Информационное общество, 2000, № 2. С. 77-85.
5. Щедровицкий П. Бунт капиталов. Национальные государства не соответствуют требованиям постиндустриального общества // Эксперт, 2000, № 23 (234) от 19 июня.
6. Самара Н. Борьба с бедностью с помощью спутников // Newslink , 1999, № 1. С. 12.
7. Косырев Д. Поможет ли Африке Интернет // Независимая газета, 2000, № 80 (2142) от 4 мая. С.11.
8. G-8 Nations Highlight Need for Universal Internet Access (Initiatives strive to connect the world) // Washington File, 2000, 07.08, p.3.
9. Верлин Е. Взгляд из Пекина: Китайцы новый кибермир построят // Ведомости, 2000, от 17 февраля. С.3.
10. UN, The 1999 Human Development Report// N.Y., 1999, р. 12.
11. Землянова Л.М. Сетевое общество, информационализм и виртуальная культура //Вестник Московского университета, серия Журналистика, 1999, № 2. С.58-69.
12. Брауде-Золотарев М. Цифровой барьер //Компьютерра, 2000, № 29 (358). С.3.
13. Вершинская О.Н. Адаптация общества к новым информационным технологиям: новые возможности и новое социальное неравенство // Информационное общество, 1999, № 1. С. 25 – 29.
14. Там же.
15. Африн Д. Интернет изменит контуры права на интеллектуальную собственность. Так считает профессор, вице-президент Российской академии естественных наук Сергей Петрович Капица // Эксперт-Интернет, 2000, № 3 от 24 июля. С. 2-3.
16. Антопольский А.Б. Концепция государственной политики в сфере российских информационных ресурсов в Интернете //Телевидение и радиовещание. Broadcasting, 2000, № 7 (11). С. 12-18.
17. Волкова Ю. Симпозиум в Монтре //Глобальные сети и телекоммуникации, 1999, № 10. С. 76-83.
18. Калман К. Вторая революция в области связи // Newslink, 1999, № 1. С. 13.
19. Цит. по Highlights of Annan’s News Conference on Millennium Summit // Washington File, 2000, 5 September, p.4.

---

Бондаренко Сергей Васильевич - научный сотрудник Центра прикладных исследований проблем интеллектуальной собственности

---

&copy Информационное общество, 2000, вып. 6, с. 33 - 39.